Штаб защиты русских школ, официальный сайт
Штаб защиты русских школ, официальный сайт…Когда-то, много лет назад, он преподавал в Рижском пединституте, а она была его студенткой. Со временем их статус сравнялся: оба стали директорами школ. Ситуация «два шефа под одной крышей» не помешала им отметить недавно золотую свадьбу. А еще Анатолий Иванович не устает посвящать своей Елене Прекрасной все новые и новые поэтические строки…«Латвию ожидает крах образования», — считают Елена Алексеевна и Анатолий Иванович Журавлевы — русские интеллигенты, педагоги, чей профессиональный стаж на двоих составляет сто летРусский исходЕлена Алексеевна по сей день директорствует в Бауской вечерней школе, теперь уже можно говорить — латышской. Ведь в прошлом учебном году здесь был последний русский выпуск. Раньше в бауские школы ездили дети со всего района. А теперь хутора и села пустынны: молодежь подалась в города на заработки, старики вымирают, среднее поколение спивается. И русские, кто не уехал в Россию или не устроился здесь, расстаются со своими мечтами о потомстве — самих себя бы прокормить. А ведь когда-то этот край славился своими зажиточными семьями и колхозами-миллионерами… Но есть еще одна мода-беда. Провинциальные русские — нередко сами не слишком образованные — вдруг стали чохом отдавать своих детей в латышские школы. Об этой тенденции и о ее уже видимых последствиях говорил с трибуны Съезда защитников русских школ Анатолий Иванович Журавлев, в недавнем прошлом директор одной из школ Бауски. Потому «Час» и напросился в гости к известным латвийским учителям. — У нас в городе три латышские школы, одна смешанная и одна вечерняя, — говорит Анатолий Иванович. — Когда-то в нашей 2-й средней школе было до 1000 русских учеников, а сегодня только 289. Из трех первых классов русский один — и сидят в нем всего восемь детей. А в двух латышских — по 25 первоклассников, в том числе из русских семей. Люди не ведают, что творят. Поддавшись агитации о бесперспективности русского образования, о якобы неконкурентоспособности выпускников русских школ на рынке труда, родители, не обладающие аналитическим мышлением, делают большую ошибку — вырывают ребенка из родной языковой среды и бросают его в чужую. Аутсайдерами не рождаются- Но ведь считается, что в провинции, если она только не латгальская, языковая среда вполне благоприятна с точки зрения латышского языка, — замечаю я. — Да, на бытовом уровне у нас говорят все, но этого мало, чтобы проконтролировать учебный процесс своего ребенка и помогать ему с уроками. А реальность такова, что дети средних способностей в новых условиях снижают результаты учебы, потому что плохо понимают объяснения учителя, слабые же ученики отсиживают время или прогуливают, не в силах вынести такую учебу. Не считая нескольких одаренных ребят, которым все равно, на каком языке учиться, большинство начинают испытывать отвращение к школе и быстро становятся проблемными. Потом мы видим этих полуграмотных, ограниченных молодых людей, слоняющихся по улицам. Их уже ничего не интересует. И они не смогут получить не то что высшего, а многие даже и среднего образования. А значит, им никогда не быть конкурентами латышам — это ясно как белый день. …Опытные педагоги, Журавлевы убеждены: после реформы-2004 результаты обучения будут такие же, только… еще хуже. Латышская школа дает хотя бы правильный, грамотный язык. Хотя язык — это не профессия. Но постреформенная русская школа не сможет гарантировать выпускникам даже этого. — Когда у нас в вечерней школе еще были русские классы, я своими глазами видела так называемый билингвизм, — вступает в разговор Елена Алексеевна. — Сначала надо было обеспечить два предмета на латышском. Есть ли для этого учительские кадры, много ли детей способно воспринимать знания на другом языке — неважно. И вот прихожу я на урок к коллеге: она объясняет на госязыке — двое за ней записывают, остальные не успевают, просто сидят… Потом ввели обязательных три предмета на латышском. То есть еще одна наука долой. Да, учебники на двух языках. Да, отвечать можно на русском. А знания все равно слабые — как по предмету, так и по госязыку. Ребята приходят к нам в 10-й латышский класс после русской основной совершенно неподготовленными по ряду предметов, к тому же их латышский — сугубо разговорный. Неудивительно, что они не тянут эту учебу, им трудно. Родители в слезах: «Что нам делать?» А что сделаешь? В средней школе они точно были бы неуспевающими. Вверх по лестнице, ведущей внизВ вечерней школе у Елены Журавлевой послаблений для учащейся молодежи нет, но учатся здесь не пять дней в неделю, а три: все-таки многие школьники еще и работают. Но директора очень беспокоят новые правила перевода в следующий класс. Теперь если у старшеклассника по трем и более предметам неудовлетворительные оценки, его не переводят в следующий класс и даже отчисляют из школы. — Я в одной и той же школе работаю 50 лет, а на моей памяти уже 15 министров образования сменилось, — недоумевает Елена Алексеевна. — Только к одному приспособишься — уже другой в кресле сидит. Думаете, школу от этих перемен не трясет? Недавно на региональной конференции все директора говорили, что нужно как-то ограничить выставление низких оценок. Ведь для ребят аттестат — это путевка в жизнь, а не обязательно в вуз. Он может пойти на курсы продавцов, парикмахеров, а без аттестата о среднем образовании его даже слушать нигде не станут. Журавлевых смущает и то, что уровень образования в наших школах катастрофически падает. Казалось бы, в качестве первостепенной государственной задачи уже много лет декларируется овладение латышским языком, но школьные учебные программы по-прежнему неэффективные. А взять такой предмет, как русский язык и литература. Кстати, именно эти предметы Елена Журавлева преподает всю свою жизнь латышским детям. — Раньше в русских школах литература ХХ века была немыслима без Есенина и Маяковского, — сокрушается Елена Алексеевна. — Ведь Маяковский сделал революцию в поэзии. Но сегодня такого поэта в наших школах нет. У латышей вообще русскую литературу убрали, а по языку создали серию учебников «Путь», но там одни тексты и никакой грамматики, в результате старшеклассники даже не знают частей речи. По правде говоря, они и латышской грамматики толком не знают.- Из наших школ исчезла системность, научный подход, — считает Анатолий Иванович. — Содержание образования примитивизируется, программы убогие, не связанные между собой, конъюнктурные. Мы видим по своей внучке, когда она гостит у нас. Оценки у нее хорошие, а копнешь — знания поверхностные, слабые. Страна готовит человека с другим мировоззрением — не творца, как раньше, а исполнителя, не высокоинтеллектуального, широко мыслящего человека, а узкого специалиста. Найдется ли ему место в тесной нише выбранного профиля? Большой вопрос. А за углом еще реформа поджидает. Улучшать качество образования посредством его перевода на неродной язык? Это то же самое, что заставлять бежать безногую лошадь. Боюсь, нас ожидает крах всей образовательной системы. Мы не рабы, рабы не мы- Как вы думаете, если бы в русских школах остались существующие билингвальные модели обучения, это в какой-то мере спасло бы ситуацию? — спрашиваю я учительскую пару. — Мы уже сейчас видим, что на выходе полученные знания намного слабее, чем если бы обучение шло на родном языке, — говорит Елена Алексеевна. — Многие наши русские учителя прекрасно знают латышский язык. Но ведь они всю жизнь преподавали свой предмет по-русски. Они же не могут переводить свою науку на латышский язык, а будут продолжать думать на родном языке. — Дело не только в терминологии, — уточняет Анатолий Иванович. — Это лишь недалекие люди думают, что достаточно перевести предметную терминологию на латышский язык — и готово дело. Какой же я педагог, если не могу свободно выразить свою мысль — ярко, образно, с ароматом, аналогиями, идиомами? На своем уроке учитель — творец. А как можно быть творцом, не зная глубин языка, на котором ты преподаешь? И потом, русский язык — язык большой науки, культуры, литературы. Выбирая для обучения латышский, мы искусственно сужаем себя, свое мышление, сознание. Но сделать из нас латышей все равно не удастся. Потому что национальные качества, ощущения, переживания заложены в генетическом коде. Я удивился недавно, прочитав, что современные латиноамериканцы иногда чувствуют боль на ноге в том самом месте, где их прадедов-рабов каленым железом заковывали в цепи. Такое вот странное наследство…