Штаб защиты русских школ, официальный сайт
Штаб защиты русских школ, официальный сайтНовый министр образования и науки хочет и латышские школы сделать билингвальными. Она уверена, что начатые перемены пойдут ученикам только на пользу.»Русские школы, как и школы других нацменьшинств, будут работать и через 5, и через 10 лет. Можете успокоить читателей: языковая пропорция 60:40, установленная законом, меняться в сторону расширения числа предметов на латышском не будет. Это оптимальный вариант в латвийской ситуации», — говорит Ина Друвиете.Наверняка многие наши читатели со взглядами министра не согласятся. Тем не менее мы считаем необходимым представить позицию министра из первых рук. — Г–жа Друвиете, что было самым трудным, когда вы заступали на этот пост? — Времени на раскачку у меня не было, и первые недели работы были очень насыщенными. Это и участие в организации Праздника песни и танца, это и подготовка изменений в закон о всеобщем образовании и в закон о высшей школе. Кроме работы над изменениями в законодательстве, мы собираемся развернуть дискуссии — и в среде специалистов, и в обществе в целом — о роли школы в воспитании ребенка. Это отнюдь не праздный вопрос, а очень актуальная проблема. Последние годы доминировало мнение, что школа — это чисто образовательное учреждение. Ее задача — дать ученику необходимый объем знаний, а воспитанием пусть занимается семья. Но такой подход, как показала реальная жизнь, полностью себя дискредитировал. Все–таки школа должна не только учить наукам, но и участвовать в воспитании личности. И это не просто красивые слова, нам действительно необходимо уже со школьной скамьи готовить человека для вхождения в общество. Но одна школа не в состоянии решить все проблемы, в том числе и такие нынче острые для Латвии, как эмоциональное насилие, перегрузка учащихся… Мы будем активно привлекать самих родителей к решению этих проблем.— В день нашего интервью вы успели побывать в рижской 13–й школе, где учебный процесс осуществляется в основном на русском языке. Как там проходит реформа–2004? — Это, наверное, мой уже четвертый или пятый визит в эту школу. На сей раз мы долго говорили с учителями и родителями о школьных нагрузках, о качестве учебных материалов, о языковом аспекте. Мы говорили о том, что человек образованный в современных условиях должен владеть даже уже не двумя–тремя языками, а четырьмя–пятью! Таковы реалии! Хочу подчеркнуть, что билингвальное обучение — это не какая–то специальная программа только для школ нацменьшинств. Сегодня я также побывала в Гимназии северных стран, так там обучение проходит сразу на восьми языках! Кроме латышского, английского, немецкого и русского, ученики этой гимназии еще осваивают и языки северных (скандинавских) стран. У этой школы очень хороший опыт билингвизма. Важный момент — на неродных языках ученики изучают и учебные предметы, а не только сами языки. И как показывает практика, знание английского языка учащимися специализированных школ намного выше, чем у тех, кто учится в обычных школах.Еще раз хочу отметить, что билингвальное образование актуально для всех школ Латвии, в том числе и латышских. И мы будем работать над тем, чтобы в латышских школах ученики могли закреплять свои языковые знания и на уроках по различным предметам.Возвращаясь к вашему вопросу о реформе в 13–й школе, хочу сказать, что я говорила не только с педагогами, но и с самими учениками 10–го класса, которых в этом учебном году и коснулась реформа. Школьники рассказывали довольно охотно о своих ощущениях при переходе на языковую пропорцию 60:40. Сначала у многих были некоторые трудности, но теперь уже все позади, и никаких сложностей ребята не испытывают. Учителя в моем присутствии даже попросили учеников ответить, какие у них оценки по предметам, изучаемым на латышском. Очень много было десяток, были и девятки, и восьмерки, несколько шестерок. Ниже оценок не было. Но хочу заметить, что далеко идущие выводы мы сможем сделать только после более длительного периода времени, всесторонне оценивая все факторы — и качество подготовки учителей, и знания учеников, и качество учебных материалов, и общее морально–психологическое состояние школьников, и обстановку в их семьях, которая тоже влияет на успеваемость. Поэтому я не могу согласиться с попытками отдельных политиков уже после первых месяцев реформы делать какие–то глобальные выводы.— А вы не видите проблемы в том, что учители вынуждены преподавать свой предмет на неродном языке? — Это совершенно нормальная практика. Я тоже преподаю социальную лингвистику в Латвийском университете на английском. И на лекции мы беседуем с моими студентами — латышами, русскими, поляками — только на английском, хотя для них английский тоже не является родным языком. Но таким образом мы лучше осваиваем язык, начинаем лучше его чувствовать. Если учителя соответствующе подготовлены, то никаких проблем быть не должно. Конечно, мы находимся еще в начале внедрения этих языковых пропорций в старших классах, и определенные проблемы в отдельных классах могут возникнуть — что ж, будем решать их вместе.— Вы, как министр, не возражаете, если на уроках, где преподавание ведется на латышском, учитель будет объяснять ученику непонятные термины на родном языке? — Мы не должны подходить к реформе слишком бюрократично. Разумеется, если ученик что–то не понимает, то учитель должен объяснить ему суть термина на родном языке. Кто против этого возражает? Я и сама на лекции, если вижу, что студент не понимает какую–то фразу на английском, тут же перевожу на латышский или ищу аналог этого слова на русском и других языках. Мы и в своей повседневной речи иногда для более яркого выражения своих мыслей используем какие–то известные изречения на других языках. Еще раз подчеркну: реформа не принята для того, чтобы кому–то осложнить жизнь. Напротив, она нужна, чтобы подготовить учеников для дальнейшего обучения и для более успешной карьеры. Пользуясь случаем, хочу успокоить ваших читателей: нынешняя языковая пропорция — это оптимальный вариант в латвийской ситуации, и я лично уверена, что закон в этом смысле меняться не будет. То есть не будет увеличено число предметов на латышском в старших классах школ нацменьшинств.— Г–жа Друвиете, недавно вы предложили новые изменения в законе о высшей школе. Это вызвало довольно острые дискуссии среди ректоров частных и госвузов. В чем суть этих изменений? — Цель одна — повысить качество обучения. К сожалению, сегодня любой студент и даже далекий от образования человек вам скажет, в каком вузе можно легче пройти курс обучения и без проблем получить диплом. Все–таки такого свободного рынка по принципу «вы нам — деньги, а мы вам — диплом» в образовании быть не должно. Для того и существует система лицензирования программ и аккредитации вузов. Но эту систему необходимо изменить таким образом, чтобы в каждом вузе — будь то государственный или частный — был определенный профессорско–преподавательский штат. А то ведь зачастую бывает так: перед аккредитацией, которая проводится раз в шесть лет, вузы принимают на работу профессоров, докторов наук. И как только аккредитация получена, договоры с этими профессорами расторгаются. И дальше профессора работают в трех–четырех институтах одновременно. Это, согласитесь, не способствует ни качеству преподавания, ни формированию академической среды. Все–таки вуз — это не просто место, где читают лекции, это еще и научное учреждение, где проводятся различные исследования.И суть предложенных изменений в том, чтобы прикрепить академический персонал к конкретному вузу. У преподавателя должно быть одно основное место работы, но это вовсе не значит, что ему будет запрещено читать лекции и в других вузах.— Недавно премьер Айгарс Калвитис с тревогой констатировал, что у нас масса студентов–гуманитариев, но крайне мало желающих осваивать инженерно–технические профессии. Если такая тенденция сохранится, то через 5–6 лет нам придется приглашать инженеров из–за рубежа…— Да, премьер прав, и начинать решение этой проблемы нужно еще в школе, ориентируя учеников и на технические специальности. Конечно, я понимаю, что есть призвание и предрасположенность к определенным профессиям. Но мы должны объяснять ученикам, что все не смогут работать психологами, социологами или юристами. И нужно думать как о получении образования, так и о том, будет ли его специальность востребована на рынке труда. Государство должно стимулировать освоение именно инженерных наук — это и увеличение бюджетных мест на соответствующих факультетах, и погашение кредитов на обучение, и дополнительные стипендии.— Г–жа Друвиете, вас частенько упрекают в том, что вы не общаетесь на русском языке, хотя им владеете. — Государственное должностное лицо, находясь на службе, обязано общаться на госязыке — это мое твердое убеждение. Я никогда не отказываю журналистам в интервью, готова отвечать на любые вопросы, и до сих пор у меня не было никаких проблем в общении и с русской прессой на латышском языке.