Штаб защиты русских школ, официальный сайт
Штаб защиты русских школ, официальный сайтПрофессор Бутлеровского университета (Индианаполис), протестант Пол Вальер (на снимке) специализируется на истории мирового православия, изучает труды русских религиозных мыслителей Владимира Соловьева и Николая Бердяева, Сергея Булгакова и Александра Бухарева. Отсюда его приличное знание русского языка.Фото Юрия Житлухина. Американский профессор богословия считает, что двухобщинность не представляет опасности для государства- Я не раз бывал в вашей стране и успел ее полюбить, — широко, по-американски улыбнувшись, заметил господин Вальер. — А вот со студентами приехал впервые. Мне хотелось познакомить их с Латвией как с образцом религиозного многообразия в странах Восточной Европы. Там, где укоренилось этническое и религиозное разнообразие, интереснее наблюдать за поисками истины, чем в монокультурном обществе. — Латвия христианская страна, но отчетливо двухобщинная. Причем одна община, условно исповедующая западное христианство, пытается доминировать над другой — условно восточно-христианской. Не заложен ли в такой ситуации потенциальный конфликт? — Ситуация характерна для современной религиозной истории. Например, в Голландии и Бельгии такое положение возникло давно. В Нидерландах какое-то время доминировали протестанты, носители голландского языка, а в Бельгии — католики-франкофоны. Хотя в каждой из этих стран жило и живет меньшинство, принадлежащее к другой конфессии, даже не одно. Были трудности, но в конце концов проблема решилась. Это стоило времени и понимания. — Профессор, а что для народа важнее — язык или вера? — Без языка человеку не жить. Но и без веры предков — тоже. Довольно опасно в современной Латвии слияние языка, религии и государственности. Сегодня нужен прежде всего толерантный аналитический ум. Государственный строй, конечно, важен. Но каждой этнической группе важны ее религия, культура и язык. И их нельзя унифицировать посредством смешивания. — Недавно наша президент высказалась, что русские Латвии должны стать латышами, если же они хотят оставаться русскими, пусть уезжают в Россию. — Мне кажется, это просто этап вашей истории, который пройдет. Потому что ассимиляция невозможна. Русская община, с ее культурой и традициями, здесь очень сильна. Ее нельзя просто взять и убрать со сцены. История латвийского старообрядчества насчитывает три столетия. А православие, по некоторым сведениям, в Латвию пришло раньше, чем католичество и лютеранство. Это одно из доказательств того, что русские имеют не только глубокие корни в этой стране, но и стабильную перспективу. Вопреки всем болезням роста государственности вам, русским, удастся сохранить вашу богатую культурную традицию. У вас есть ресурсы. А кроме того, у вас огромный опыт проживания рядом с латышским народом. Это — тоже ресурс. — Однако для сохранения культуры необходимо сохранить хотя бы среднее образование на родном языке, иначе мы не сможем воспроизводить свою интеллигенцию. Вы согласны? — Да, безусловно согласен. Тем более что истинная интеллигенция всегда изучает другие языки, но держится все-таки своего. Мне кажется, нет никакой опасности в двухобщинности Латвии. Обе составляющие одинаково важны и одинаково ценны. И обе нужно сохранять и развивать. — По некоторым прогнозам, со вступлением Латвии в ЕС к нам приедут сотни тысяч, а возможно, и миллионы людей других традиций, культуры, религии. Руководство Латвии не смущает потенциальный приток мусульман, но нервирует историческое присутствие русского духа. Может быть, когда эти иностранцы будут здесь и сейчас, русские станут наконец ближе латышам — хотя бы как братья-христиане? — На мой взгляд, с миграцией ваша жизнь здесь станет еще интереснее, красочнее, богаче. Я американец и очень хорошо знаком с такими миграционными потоками. Конечно, возникают проблемы. Но они разрешимы, если государство не уходит от них, а старается решить. Однако сомневаюсь, что из-за миграционных потоков русские станут ближе латышам. Американский опыт учит, что приток людей других культур и религий не уменьшает и не увеличивает имеющиеся в обществе противоречия. Люди просто учатся жить в новых условиях. Но при одном условии — что миграция не будет угрожать потере их идентичности. — Вы, наверное, говорите так, исходя из исторического опыта своей страны? — Да, моя страна очень многолика и многоголосна. Если говорить о религиозном богатстве, то протестантство пришло в Америку в XVII веке, а католицизм и православие — в XVIII веке. Я сам родом из Массачусетса — это один из старейших штатов Америки. Так вот, кальвинистский протестантизм пришел в Массачусетс в 1620 году. Православие принесли русские — через Аляску. Сегодня в моей стране нет отчетливого влияния одного религиозного течения. С начала ХХ века страна становилась все более разнообразной и сложной. Эта тенденция продолжается по сей день и, я думаю, никогда уже не прервется. — Америка возвращается к христианским ценностям. Между тем в Западной Европе закрываются сотни церквей традиционных конфессий, а в оставшихся все меньше прихожан. С чем это связано? — Это и есть тот главный вопрос, которым мы занимаемся с моими студентами. Пока мне не очень понятно, с чем связаны эти процессы утраты исторической веры в Западной Европе. Даже здесь, в Латвии, религия имеет больше значения, чем в Западной Европе, но меньше, чем у нас в Америке. Могу назвать себя искателем ответа на этот вопрос.