Штаб защиты русских школ, официальный сайт
Штаб защиты русских школ, официальный сайтТема недели “Закон об образовании принят и провозглашен. Что дальше?Ведущий — Нил УшаковУчаствуют: Янис Страздиньш, председатель Комиссии Сейма Латвии по образованию, и Александр Казаков, активист Штаба защиты русских школ.Н.У.: — Закон об образовании принят и провозглашен. Что дальше?Я.С.: — Дальше — слово за Министерством образования и науки и за выполнением предложения президента страны. Потому что она предложила обратить внимание еще и на разъяснительную работу — на выполнение конкретных предложений по конкретным предметам. Необходимо помочь школам внедрить этот закон, чтобы не пострадало качество образования, чтобы снять то непонимание, которое вот уже несколько месяцев царит вокруг закона. Чтобы люди успокоились и поняли, что больше нет никаких оснований для споров. Потому что основная цель достигнута — снята та глупость, допущенная предыдущим Сеймом, когда в переходных условиях было оставлено это несчастное слово “только” на государственном языке с 10-го класса, начиная с 1 сентября 2004 года. Вместо этого уже летом Кабинет министров ввел стандарты, и нам нужно было поправить все это в законе. Но это подняло такую бурю протестов. И теперь, конечно, этим процессом — политизирования принятия закона — нанесен очень большой ущерб интеграции общества нашей страны. И теперь у нас будет еще больше работы, чтобы как-то поправить все эти допущенные ошибки.Н.У.: — Г-н Казаков! С вашей точки зрения, что идет дальше после провозглашения Закона об образовании президентом страны?А.К.: — Учитывая, что мы выполняем волю всех людей, связанных с русской школой — а это по факту вся русскоязычная община, поскольку школы это то место, где русская община присутствует почти вся физически, — то нам просто ничего не остается, как сменить свой лозунг. Мы больше никого не призываем к изменению закона, мы не призываем к отмене тех или иных поправок — более драконовских или менее, но от этого их укусы не менее болезненны. Мы будем призывать к отмене дискриминационного закона.Н.У.: — Какими способами вы будете пытаться добиться отмены Закона об образовании?А.К.: — Мы будем действовать системно. С одной стороны, это акции ненасильственного сопротивления, которые были и будут.Н.У.: — То есть это митинги протеста, шествия?А.К.: — Да. Учитывая динамику, которая заметна даже по официальным цифрам, которые, как это очевидно для всех, не соответствуют реальности. Но если 23-го января, 5-го февраля и 11-го динамика была в агентствах 1, 5, 8 тысяч, то в реальности последний был 22 тысячи, предыдущий — 15 тысяч. При такой динамике давайте посчитаем, до какого сопротивления мы дойдем через 2-3 месяца, и тем более — к 1-му сентября. В любом случае, мы настроены решительно. И не мы сами — мы выполняем заказ. Реформа не начнется.Н.У.: — Вопрос нашей телезрительницы Дианы.(вопрос) — У меня такое предложение. Почему бы, хотя бы в средней школе, до 8-го класса, такие не основные предметы, как труд, рисование, физкультура, не могли бы преподавать носители языка — педагоги из латышских школ — в русских школах на государственном языке? И я уверена, эффект был бы намного больше, чем сейчас, когда у них только один предмет — латышский язык.Н.У.: — Понятно. Спасибо за ваше предложение. Г-н Страздиньш! Каким образом правительству и Министерству образования и науки придется реализовывать реформу, когда часть общества активно ей сопротивляется?Я.С.: — Да, часть общества действительно сопротивляется, потому что они были введены в заблуждение. Даже смогли ввести в заблуждение такого серьезного государственного деятеля, как Дмитрий Рогозин, который в своем письме комиссару Евросоюза Ферхойгену пишет: “С 2004 года вступает в силу новый Закон Латвийской Республики об образовании. В соответствии с ним единственным языком обучения во всех начальных и средних школах страны становится латышский язык, в том числе и в районах, где преобладает русскоязычное население. Данное требование фактически разрушит существующую сеть русских школ Латвии, в которых дети русскоязычного меньшинства имеют возможность получить образование на родном языке”. Но это, простите, абсолютная ложь. Если такой ответственный чиновник может писать подобное в Еврокомиссию, то как же отреагирует простой человек, если ему скажут такие слова? Он, конечно, сразу же восстанет: “Уничтожают русскую школу!” Конечно, что может быть болезненнее для родителей и для учеников, которые толком не разобрались в этом? Тем самым, если проводится вот такая пропаганда и провокация — а мы знаем, кто авторы этих провокаций — естественно, могут наступить большие волнения. В любом обществе и в любом народе, если так поставить вопрос. Н.У.: — Г-н Казаков! У вас есть возможность ответить.А.К.: — Я согласен, в этом документе, подписанном г-ном Рогозиным, есть одна ошибка, но только одна. Это единственное слово — “начальные”. Рогозин эту ошибку исправил в поправках к этому же письму. (Обращается к Страздиньшу) Вы не могли бы сказать, когда было написано это письмо?Я.С.: — В сентябре 2003-го.А.К.: — А как звучал закон в сентябре 2003-го?Я.С.: — Но вы же знаете, что уже тогда Кабинет министров изменил государственные стандарты обучения, где вместо слова “только” уже тогда была сделана поправка, что будет введен стандарт обучения на государственном языке. То есть Кабинет министров постарался это исправить. А до того — да, я с вами абсолютно согласен, что мне как председателю комиссии предыдущий Сейм оставил такой подарок, которого я бы вам не пожелал.А.К.: — Но я прошу заметить, что в то время (в сентябре) г-н Рогозин возглавлял Международный комитет в Государственной Думе — в законодательном органе. И говорил он о латвийском Сейме, а не о правительстве. Он не был обязан учитывать повестку дня исполнительной власти Латвии.Я.С.: — Но все равно он был информирован, тем более что вы работаете его помощником.А.К.: — Ну, вы знаете, после этого латвийский Сейм принял еще более драконовские поправки. Мы этого ожидали.Я.С.: — Нет, просто пресса не дочитала до конца эту поправку, взяла из поправки одну часть и не опубликовала стандарт.Н.У.: — Так это пресса виновата? Я.С.: — То есть практически это сказал депутат Бузаев. В своем первом выступлении, когда он вышел после заседания комиссии, он сделал прессе такое заявление, что теперь будут преподавать на русском языке только те предметы, которые сохраняют национальную идентичность и культуру населения, и что это будет 10-15 процентов. Это были его слова, он первым ввел в заблуждение.Н.У.: — Но почему тогда Вайра Вике-Фрейберга эту же поправку назвала неуклюжей?Я.С.: — Да, она действительно была вверх ногами написана. Вы же знаете, так часто бывает — когда работает коалиционное правительство, мы должны принимать во внимание все предложения участников коалиции. И так неудачно сложилось, что даже с помощью специалистов Министерства образования и науки получилось довольно неуклюжее предложение. Поэтому я прошу извинения у всех, кого мы ввели в заблуждение. Но в третьем чтении все это было поправлено. И тот вариант закона, который сейчас провозгласила наш президент, — я думаю, она понятно объяснила, почему она приняла такое решение. Она беседовала со всеми — и со специалистами, и с неправительственными организациями, и со Штабом защиты русских школ (!!! – А.К.), и с ЛАШОРом. Она просто сказала, что, к сожалению, все те поправки, которые были внесены участниками споров, они коснулись самого закона, а не поправки. А главные изменения были сделаны в поправке, в 9-м пункте, 3-м подпункте.Н.У.: — Вопрос нашего телезрителя Евгения.(вопрос телезрителя) — У меня вопрос к г-ну Страздиньшу. Наверняка г-н Страздиньш знает, что все национал-социалисты, которые сейчас входят в правящую коалицию, в советское время закончили латышские школы. Им никто не мешал получить образование на латышском языке. Но разве все они не владеют свободно русским языком? Так что предложения национал-социалистов — это чистейшей воды демагогия. Все они прекрасно знают, что сегодняшний закон о насильственном изучении латышского языка это есть искоренение русского языка в Латвии.Н.У.: — Спасибо, Евгений, за ваш вопрос. Вам слово, г-н Страздиньш.Я.С.: — Во-первых, Евгений, никто не искореняет русский язык. И никто даже не думал об этом. Но я бы хотел, чтобы меня не называли национал-социалистом. А то, что практически творят сейчас, это и ведет к национал-социализму. И это меня больше всего волнует. Мы-то как раз хотим жить в демократическом обществе, где всем заведует закон и все являются законопослушными.Н.У.: — Г-н Казаков! А ваши акции протеста как-то связаны с возрождением национал-социализма или с установлением национал-социализма?А.К.: — Если позволите, я сейчас в нескольких словах выскажусь по предыдущему вопросу. Мы долго этого ждали и дождались буквально накануне провозглашения закона президентом. Когда главный специалист и идеолог реформы г-жа Эвия Папуле сказала открытым текстом, в присутствии и депутатов Сейма от меньшинственных партий, и представителей общественных организаций, и приглашенных туда русских школьниц, что да, смысл реформы — по-ли-ти-чес-кий. И поэтому объяснять нам, как хорошо будут знать латышский язык наши дети, после того как их будут обучать на латышском языке физике или математике, лучше не надо. Иначе получится ситуация, которую можно охарактеризовать так: “Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно”. Когда русские учителя учат русских детей физике или математике на латышском языке, плохо его зная, о каком качестве образования может идти речь? И отвечая на ваш вопрос о национал-социализме… Мы вообще относимся с большим уважением ко многим титульным партиям. И сочувствуем им. Потому что на сегодняшний день все они являются заложниками риторики одной-единственной партии, которая давно монополизировала право говорить от имени латышского народа. И то, что скажут представители этого объединения (ТБ/ДННЛ), не может опровергнуть ни одна другая партия — ни “зеленые крестьяне”, ни представители Первой партии, ни кто-либо другой. Если только кто-то из них попытается вступить с тэбэшниками в полемику, их тут же обвинят в предательстве интересов латышского народа. На сегодняшний день все титульные партии, за одним исключением, являются заложниками национал-социалистической риторики ТБ/ДННЛ.Я.С.: — Как печально! Я вас могу уверить, иначе я бы не руководил этой комиссией. Я хочу процитировать слова президента, сказанные в том письме, что получила наша комиссия и что было опубликовано в печати: “Важно заботиться, чтобы внедрение реформы образования происходило профессионально, а не политизированно”. Я думаю, лучше не сказать, чем она это сказала. И я думаю, нам надо уважать своего президента и прислушаться к ее предложению.Н.У.: — В таком случае, г-н Казаков, почему вы не прислушаетесь к предложению президента и не перестанете политизировать этот вопрос?А.К.: — Во-первых, потому что он предложен политиками, а не профессионалами. Для того чтобы в этом убедиться, достаточно процитировать министра образования, между прочим, профессионального педагога. Когда его спросили, какие предметы связаны с национальной идентичностью, он сказал: “Почти все. География, например…” — это я так понимаю, что есть русская география, еврейская география и т.д.. “Или бизнес…” — это, по-видимому, он насмотрелся фильма “Бизнес по-русски”. Это я к слову о том, какие профессионалы этим занимаются. Но в любом случае это выглядит извращенно — преподавать русским детям по-латышски физику и математику, я уж не говорю про гуманитарные дисциплины. Это приведет к катастрофическим последствиям для русскоязычной общины. Прежде всего, дети перестанут понимать своих родителей. Кому это надо?Н.У.: — Г-н Страздиньш?Я.С.: — Я хотел бы вам ответить. Будем смотреть правде в глаза: мы не так уж давно стали независимыми, и в связи с этим начались большие изменения в нашем обществе. Вы прекрасно, так же как и я, знаете, что 10 лет назад языковые проблемы были гораздо больше, чем теперь. Например, часто получается так. Школьник после окончания школы в дальнейшем хочет изучать в вузе естествознание. А получилось так, что в его школе учитель биологии лучше знал латышский язык, чем преподаватель, например, химии. Может получиться так — там очень много одинаковых терминов, в этих двух науках. И если он будет применять эти термины, то ему на первом курсе легче будет учиться, чем если ему не будут преподавать эти термины на государственном языке. И практически он выиграет. Например, я недавно принимал экзамен по наркологии у 11-ти студентов Латвийского университета. И там как раз половина студентов была из русских школ. Я их спросил: “Коллеги! Как вам было после окончания средней школы?” Многие сказали: “Трудно. Нам приходилось брать частные уроки государственного языка”. И добавили: “Надо преподавание на государственном языке еще расширить”. Это были их слова.Н.У.: — Г-н Казаков! Что вы можете сказать в ответ?А.К.: — Я бы хотел, во-первых, сделать методологическое замечание. Это любимый прием ведения полемики нашими оппонентами — когда мы говорим на системном уровне, а вопрос сводится к частному уровню, например, о конкретном предмете, биологии или химии. А потом приводится мнение одного или, как в данном случае, 11-ти человек. И это является аргументом для того, чтобы вести полемику на системном уровне. Ваши 11 студентов имеют полное право иметь свое мнение. Если хотят, они могут вернуться в детство и пойти в латышскую школу. Но те 22 тысячи школьников, которые были у нашего президента, хотят учиться УДОБНО.Я.С.: — Мы знаем технологию сбора подписей.А.К.: — Там не было подписей — там были люди, школьники, их родители и учителя.Я.С.: — У вас, наверное, двоится в глазах — я в прессе читал совсем другие цифры.А.К.: — Вам не надо было читать прессу — вы бы пришли туда и посмотрели.Я.С.: — А я видел — я там рядом работаю.А.К.: — Прекрасно.Н.У.: — Вопрос нашего телезрителя Павла.(вопрос телезрителя) — Те правящие политики, которые называют поправки к закону об образовании заботой о русских детях, как им можно верить, если они начали свою деятельность с обмана? Они обманули половину населения.Н.У.: — Г-н Страздиньш?Я.С.: — Почему? Я не вижу здесь никакого обмана. Я всегда говорю правду, и только правду. С этим законом все в порядке, и никто не собирался менять основные пункты закона. Речь шла только о поправке, о том, чтобы не было этого неумного слова “только”. И это мы поправили, то есть обещанное было выполнено.Н.У.: — Г-н Страздиньш! На прошлой неделе в Рижской думе собирались родители, представители Комитета по безопасности, представители организации “Родители — Риге”. И говорили о том, что в городе за последнее время возросло число этнических конфликтов и что русские и латышские школьники начинают драться друг с другом.Я.С.: — Я сегодня тоже был в Рижской думе. У нас было очень серьезное совещание с представителями Департамента образования, молодежи и спорта, Комитета общественной безопасности и правопорядка, экспертами Риги по этим вопросам. Мы теперь будем собираться регулярно. Там были и представители Сейма.Н.У.: — Так возросло число этнических конфликтов?Я.С.: — Да, такая информация к нам тоже поступила, в частности, из школ Иманты. И мы хотим, чтобы такого больше не происходило, и считаем, что это очень опасно.Н.У.: — Г-н Казаков! Вы слышали о том, что бы за последнее время этническая напряженность в обществе возрастала?А.К.: — Во-первых, я согласен с г-ном Страздиньшем в том, что никому это не надо. И пользуясь случаем, я призываю всех сторонников Штаба защиты русских школ и участников движения сопротивления реформе-2004 держать себя в руках. Что касается локальных конфликтов, то, во-первых, я согласен с теми экспертами, которые на том же совещании говорили о том, что это передача эстафеты поколений. Я помню себя в 70-е годы, они говорили о 60-х… Это было всегда, и долгое время сохранится… Да, бывают конфликты, у нас в Штабе тоже накапливается такая информация. Бывают случаи, когда бьют детей за то, что они участвовали в наших митингах. Но я думаю, что даже если бы не было этих поправок или если бы был другой закон, то тесное взаимодействие подростков всегда приводит к тем или иным конфликтам. Они бывают и на этнической почве. Но с чем я точно согласен в выводах этих экспертов, так это с тем, что предпосылки для этнического конфликта у нас есть. Более того, я согласен с моим коллегой по Штабу Юрием Петропавловским, что мы находимся сейчас в состоянии “холодного” этнического конфликта. Вопрос только в том, кого я считаю виновным в этом конфликте.Н.У.: — И кого вы считаете виновным?А.К.: — Я считаю виновной правящую, с позволения сказать, “элиту”, которая на протяжении 13 лет занималась тем, что не просто восстанавливала некое статус-кво, а занималась элементарной дешевой местью по отношению к русскоязычному населению. И в идеале, как это не раз было сказано депутатами Сейма и даже министрами (правда, не этого кабинета): “Чемодан, вокзал, Россия”. А поскольку уезжать мы не хотим, значит, надо любыми способами сделать так, чтобы нас стало меньше. В том числе и через школу.Я.С.: — Разрешите мне выразить свой протест. Во-первых, Сейм не состоит только из одной политической партии. Здесь были и социал-демократы, и Крестьянский союз (за исключением последнего Сейма). Сейчас мы снова вернулись в Сейм. И в нашей программе всегда было точное определение: мы хотим жить в дружбе с нашими соседями. Поэтому я ваше такое обвинение не принимаю и хочу добавить. Вам тоже нужно подумать об одном — чтобы вы не впадали в другую крайность. Если вы говорите, что при такой политике вы собираете подписи и что число тех, кто хочет других изменений закона, нарастает, что вы будете добиваться отмены этого закона, чтобы эта реформа была прекращена. Тогда вы должны взять на себя ответственность за то, что скоро все учителя начнут думать, мол, реформа отменена, значит, учить язык не надо. Потом так же начнут думать и школьники, что им не надо знать государственный язык. И тем самым вы причините зло именно тем, кого вы сейчас собираетесь защищать. Вы практически отложите процесс интеграции. Сейчас вы обвиняете те силы, которые вы перечислили, в причинении зла. А потом, когда-нибудь, все может обернуться против вас — и вас тогда будут обвинять в том, что вы так не совсем разумно проводили эту политику.Н.У.: — Спасибо! А сейчас свой небольшой комментарий хочет дать наш телезритель Александр.(комментарий телезрителя) — Вот вы, г-н Страздиньш, говорили, что проблемой реформы занимались специалисты. И эта ситуация со специалистами напоминает анекдот, когда санитар везет больного на каталке, а тот у него и спрашивает: “А может, лучше в больницу?” “Нет, — отвечает санитар. — Доктор сказал в морг, значит, в морг”.Н.У.: — Г-н Казаков! У вас есть возможность ответить г-ну Страздиньшу.А.К.: — Я бы хотел здесь отметить два мессиджа г-на Страздиньша по языку. Первое — нет, мы этого не боимся. Потому что всегда нашим вторым требованием, которое всегда стоит в наших лозунгах и транслируется на митингах: мы требуем от государства повышения качества преподавания латышского языка. Как это было во времена Первой республики, до войны. Тогда это всех устраивало. И нас это устраивает. Второй момент. Вы мне про интеграцию говорили? Мы — всецело за интеграцию. Но не на основе языка, а на основе конституции (Сатверсме) и европейских ценностей. И вы спрашивали насчет конкурентоспособности?Я.С.: — Как раз сегодня не спрашивал…А.К.: — А я все равно переспрошу: вы что, действительно хотите, чтобы наши дети стали еще более конкурентоспособными?Я.С.: — Они уже становятся.А.К.: — А как же ваши?Я.С.: — Нашим придется еще больше учить русский язык.А.К.: — Так, может, мы сами о своих позаботимся? Не надо делать их счастливыми насильно.Я.С.: — Мы живем в одной стране. И здесь все дети — наши.А.К.: — Я согласен. Но, может быть, насильно делать их счастливыми не надо?Я.С.: — Но никто насильно и не собирается. Каждый может выбрать программу обучения вместе с родителями, вместе с учителями. И, конечно, мы стремимся только к улучшению процесса преподавания государственного языка.А.К.: — Каждый может выбрать, исходя из пропорции “60 на 40”? Это уже не выбор — это тоталитарное поведение государства. Я.С.: — Ну почему вы бросаетесь такими словами?А. К.: — А мы хотим конкуренции — у нас рыночная экономика.Я.С.: — Вы себя, извините за выражение, закодировали на одно утверждение. А надо думать о развитии.А.К.: — Вы приходите к нам на следующий митинг. И вы убедитесь, чего действительно хотят дети, а главное — их родители, честные налогоплательщики.Н.У.: — Удастся ли Латвии с честью выйти из этого конфликта?Я.С.: — Я думаю, что мы не дадим манипулировать процессом интеграции и не дадим манипулировать политикам в такой важной теме, как процесс образования.Н.У.: — Г-н Казаков?А.К.: — Я думаю, что мы не допустим, чтобы реформа началась. И Латвии, тем не менее, удастся из этого кризиса выйти. И она будет сверкать еще ярче и светлее на европейском небосклоне.Н.У.: — Спасибо!Результаты интерактивного опроса.Вопрос: “Сталкивались вы с национальными конфликтами в Латвии?”Ответы:Да — 74%Нет — 15%Сам участвовал в них — 11%