Штаб защиты русских школ, официальный сайт
Штаб защиты русских школ, официальный сайтВыборы в Европарламент лишний раз подтвердили тезис о расколе латвийского общества. Одним из факторов, осложняющих взаимопонимание общин, остается безгражданство 476 398 латвийцев (данные на 1 апреля). Один из путей решения проблемы — неоднозначно оцениваемый в русском обществе процесс натурализации. Как он сегодня проходит? На этот и другие вопросы «Часа» отвечает глава Государственного управления натурализации Эйжения Алдермане.Очередь за гражданством- Процесс натурализации начал набирать обороты в январе, пик пришелся на месяцы перед референдумом 1 мая — у рижских офисов выстроились очереди. Правительство отреагировало на «повышение спроса» на латвийское гражданство — более чем на два месяца нам увеличили штат на 7 единиц. С наступлением лета темпы натурализации, как правило, несколько замедляются. Но в этом году, судя по всему, все показатели будут перекрыты. Мы опросили около 1000 человек, чтобы выяснить, что их заставило подать документы на натурализацию. Основных мотивов три: ощущение сопричастности к стране; фактор вступления в ЕС (получающий латвийское гражданство становится гражданином ЕС); преодоление исторической травмы. Дела давно минувших дней- Большинство «фиолетовых» считают, что были несправедливо лишены гражданства. В процедуре натурализации они видят проверку на лояльность, ущемляющую их личное достоинство. — Ну как можно проверить лояльность? Разве что специальный прибор изобрести. В соблюдении же требований закона я не вижу никакого унижения. Если вы имеете в виду неоднозначную оценку фактов истории, то факт оккупации Латвии получил общее признание, и здесь не может быть никакой интерпретации. Но это вовсе не значит, что людей, по самым разным причинам приехавших в Латвию после войны, следует считать оккупантами. — Но ведь даже с трибуны Сейма звучат призывы: оккупанты и их потомки, вон из страны! — Ни в одном официальном постановлении Сейма или правительства такого призыва нет и не будет. А то, как отдельные депутаты обрабатывают свой электорат, пусть останется на их совести. — Тем не менее разное понимание некоторых исторических событий раскалывает общество. Может, имеет смысл изъять требующие долгой дискуссии вопросы из содержания экзамена? — Определенная доля исторического негативизма присуща как русским, так и латышам. Проблема в том, что люди слишком долго жили при другом строе, изучали другую историю. Но теперь есть возможность прочесть нашу книжку, где нет интерпретации — одни факты. — Но вводя термин «оккупация», мы уже занимаемся интерпретацией истории. Ведь можно сказать, например, что правительство Латвии вступило в сговор со Сталиным. — Какой бы ни была трактовка истории — это дела давно минувших дней, и они не должны влиять на современность. Сколько теперь мы будем жить этой страшной исторической памятью и к чему это нас приведет? И это не отношение чиновника — я действительно так думаю. — Все же возможно ли в обозримом будущем изъять из содержания экзамена проблемные вопросы, заменив их, например, на вопросы о русских в Латвии? — Вопросы составляла специальная рабочая группа историков. Раз в два года они корректируются. В материал экзамена можно добавить и вопросы по национальным меньшинствам. Но общепризнанные исторические факты, определившие жизнь страны, изъять невозможно. Должно пройти время- Недавно два министра разослали родителям письма с призывом записывать детей в граждане. Чтобы не множить армию неграждан, не было бы ра- зумнее всем детям, родившимся после 1991 года, давать гражданство автоматически? — Сейчас в Латвии более 17 тысяч таких детей. Предложения об автоматическом гражданстве к нам поступали. Для того чтобы всем «детям независимости» можно было предоставить гражданство автоматически, надо открывать закон. Мы все отлично знаем, что правящая коалиция договорилась, что Закон о гражданстве может быть открыт только с согласия всех ее участников. А это сейчас вряд ли возможно. — Президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга вроде как взялась выучить русский, а потом занятия забросила. Видимо, в ее годы сложно с ходу новый язык выучить. Та же ситуация и с частью отнюдь не молодых неграждан. Возможно ли понизить возрастной ценз письменного экзамена по латышскому с теперешних 65 лет до, например, 55? — Действительно, для многих немолодых людей выучить язык, историю и Сатверсме — это проблема. В настоящее время совместно с министерством здоровья мы готовим постановление Кабинета министров об упрощении проверки для инвалидов и пенсионеров. Например, для тех, кто пережил 3-4 инфаркта и кому противопоказано волнение. Мы предлагаем оставить для них интервью — разговор на повседневные темы. В Латвии необходимо говорить на госязыке. Латыши не понимают- Уже несколько месяцев в публичных выступлениях и интервью вы бьете тревогу по поводу происходящего в стране… — Меня очень тревожат тенденции, наметившиеся в латвийском обществе. Митинги и протесты против реформы образования с одной стороны и реакция на это латышской части общества — с другой. В последнее время у вполне демократически и либерально настроенных людей растет тревога. Они считают, что протесты направлены не столько против «плохой» реформы, сколько против гос- языка. А для любого латыша язык — это святое! — Среди русскоязычных тревога росла 13 лет, а реформа оказалась последней каплей. — Все-таки не могу понять, что тревожит этих людей. В 10-м классе решили добавить всего два предмета на латышском — и вдруг начались протесты, появился более чем сомнительный лозунг «Русские идут!». Следует понять, что правительство не будет менять закон. Даже если кто-то и захочет это сделать, то сейчас это невозможно по политическим причинам. Та партия, которая пойдет на изменение закона, сразу потеряет своих избирателей-латышей. Латыши не понимают и не принимают эти протесты. — Что же делать, чтобы общины начали понимать друг друга? — Конструктивный диалог возможен, когда слышат обе стороны. Прежде всего всем нужно начать прислушиваться друг к другу, вникать в суть дела — политикам, чиновникам, масс-медиа. Школам, которые действительно не готовы, надо предоставить переходный период.