Штаб защиты русских школ, официальный сайт
Штаб защиты русских школ, официальный сайтВ АРЬЕГАРДЕ ОТСТУПАЮЩЕЙ АРМИИ(воспоминания о сентябре 2004 года)Возможно, мне уже и пора писать мемуары. Возраст подходящий, да и материала на собрание сочинений накопилось. Только одну составленную мною «хронику акций в защиту образования на родном языке», используемую сегодня многими для подготовки научных работ, можно смело в целый том развернуть.Хроника содержит упоминания о 198 акциях, в том числе 110 уличных, из которых 39 сопровождались задержанием их участников и (или) составлением пояснений и административных протоколов. Зафиксировано 35 акций, в которых участвовали более 1000 человек и 12 многодневных акций.Увы, интенсивная депутатская жизнь не оставляет времени для ностальгии, и поэтому ограничусь воспоминаниями лишь о сентябре 2004 года.День знанийСегодня, 5 лет спустя, день знаний для всех сохранивших работу, но потерявших почти половину зарплаты учителей – это праздник со слезами на глазах. Нерадостно и тем детям, которых как мебель, перенесли в другую школу. А 1 сентября 2004 года для школьников Министерством образования был устроен праздничный концерт – «против мракобесия». Этим концертом тогдашний министр образования Юрис Радзевич хотел отвлечь учащихся от митинга протеста и школьной забастовки, объявленных Штабом защиты русских школ.Концерт «против мракобесия» удался на славу. Вся Домская площадь была усыпана пустыми бутылками, на разбушевавшихся участников было составлено 35 административных протоколов, и выписано 23 штрафных квитанции за пьянство, курение и спаивание несовершеннолетних.Вместо заявленных 40 на это контр — мероприятие было истрачено 70 тысяч латов, причем некоторые, возможно, осели в карманах организаторов, активно старающихся избегать объявления конкурсов. В общем, господин Радзевич, активно продавливавший «реформу» русских школ, по всем статьям годится в исполнительные директора Рижской думы при русском мэре, который за два месяца своих полномочий успел закрыть русских школ больше, чем все его предшественники, вместе взятые.30 000 «мракобесов» собрались в Задвинье на митинг, заявленный доктором педагогики Яковым Плинером. Председателю фракции ЗаПЧЕЛ две недели после истечения установленного законом срока рассмотрения заявки не давали разрешения, потом выдали со странной формулировкой – мы рекомендуем вам этот митинг не проводить, — а накануне мероприятия провели с ним в прокуратуре разъяснительную беседу.Столько полиции в городе я видел лишь во время визитов у нас президентов США. На мосту через Даугаву патрулировали конные, а пешие имели при себе дубинки и собак на поводках. Пока толпа, не поместившаяся на тротуарах, двигалась с места митинга в сторону центра города, девятеро смелых приковались цепью к парадным дверям Кабинета министров. Среди них трое были участниками групповой (10 человек) голодовки родителей, начавшейся 23 августа и продолжавшейся до 12 сентября.С чувством законной гордости могу сказать, что среди участников голодовки были трое, а среди «прометеев» — четверо тогдашних или будущих членов ЗаПЧЕЛ. Никакими «центристами» и «социал-демократами» там и не пахло. К моменту подхода участников митинга к зданию правительства полиции уже удалось перекусить цепь и отвезти протестующих в участок.Я провел на прилегающей к зданию Эспланаде до двух часов ночи. Темнота слегка озарялась огоньками свечей, зажженных в память так и не посетившей Латвию демократии.Потом я отвез домой на такси обеих дочерей, готовых побороться за русские школы. Понимал, что к утру силы мне еще понадобятся.Последующая неделя.Утром 2 сентября Сейм отклонял наш законопроект об отмене «школьной реформы». Заодно он (впервые в истории латвийского парламентаризма) отклонил мою просьбу о предоставлении в этот день неоплачиваемого отпуска. Знаем мы, где этот Бузаев находится — говорили оппоненты — и были правы.Мне пришлось в это время идти во главе колонны из примерно полутора тысяч школьников, направляющихся от Эспланады к зданию суда Центрального района, готового разбирать дела вчерашних «прометеев». Четверо школьников несли натуральных размеров гроб с надписью «Реформа», а еще шестеро держали в руках ковшовые лопаты.Успели мы как раз к приезду автобуса с задержанными, сопровождаемого внушительным эскортом полицейских машин.Мы выстроились вдоль забора и аплодисментами встретили оправдание всех «приковантов». Предлогом для этого суд избрал неправильное указание в полицейских протоколах адреса Кабинета министров!3 сентября мне вместе с Александром Казаковым пришлось возглавлять колонну из двухсот школьников, устроивших поначалу театрализованную церемонию изгнания бесов из здания министерства образования. Потом мы отправились к Двине, топить погребальный венок, посвященный группе «Мумми Троль», получившей, по сообщениям прессы, 40 тысяч латов гонорара за участие в министерском мероприятии 1 сентября.Мы расстались с Казаковым возле здания Сейма под мелким дождичком. Я отправился в свой рабочий кабинет, а он – в полицию безопасности по очередному вызову.Как оказалось, я был последним на латвийской земле, кто пожал ему руку. Вечером из ленты новостей узнав о брифинге министра внутренних дел Екабсона (однопартийца Радзевича и Шлессерса) я немедленно отправился в МВД в качестве незваного гостя. Министр – священник кратко разъяснил присутствующим журналистам, что нет мочи больше терпеть наглость российских агентов, и добавил, что Казаков будет незамедлительно выдворен по месту гражданства.По окончании пресс конференции я вежливо заявил, что не покину здание, пока министр лично не разъяснит основание готовящегося выдворения, и не сообщит, где находится задержанный «штабист». Примерно через час в пустом здании зажегся свет, и в вестибюль спустился государственный секретарь, частично раскрывший мне эти «секретные» данные. Я отправился обратно в Сейм, где примерно к двум часам ночи сочинил, согласовал и разослал информационным агентствам заявление фракции о незаконности решения МВД.Тем временем Татьяна Жданок объезжала известные нам по правозащитной деятельности места содержания нелегальных иммигрантов и бродила с сотней школьников между Кабинетом министров и МВД по ночному городу. В поддержку Казакова были устроены еще и весьма многолюдные митинги у здания МИД (6 сентября) и Кабинета министров (9 сентября). 6 сентября случилось и несанкционированное шествие учащихся и родителей трех вентспислких школ, вызвавшее многочисленные административные протоколы и необходимость на них реагировать.5 сентября «штабисты» собрались в подвальчике на Дзирнаву, чтобы с сожалением констатировать, что бессрочная забастовка не получилась. Мне пришлось написать и разослать от имени Штаба заявление, в котором предлагалось перевести забастовку в латентную фазу – стараться на всех уроках говорить только по-русски. В известной мере эта фаза продолжается и по сей день.Участники голодовки, слушавшие радио в соседней комнате, вдруг заявили, что нашу конфиденциальную беседу транслируют в прямом эфире. Так, используя в качестве маячка мощный голос Татьяны Емельяновой, мы и обнаружили в помещении Латвийского комитета по правам человека (по совместительству — общественной приемной дюжины депутатов всех уровней) подслушивающее устройство.8 сентября я, уже обладая заключением профессиональных экспертов, демонстрировал устройство в своей сеймовской комиссии по правам человека. К сожалению, вопрос о латвийском «уотергейте» депутаты не пожелали даже включить в повестку дня. Также, как и днем раньше – вопрос о незаконности выдворения Казакова. Мне лишь осталось выступить с публичным заявлением о переименовании этого заведения в комиссию по ограничению прав человека.9 сентября на пленарном заседании Сейма я отчитался о не предоставленном мне отпуске, вручив президиуму собранные 2 сентября полторы тысячи подписей с требованием отменить «реформу».Последующие дни сентября12 сентября состоялся учредительный съезд ОКРОЛ. Эту организацию сегодня мало кто знает, а тогда она претендовала на объединение вокруг себя всех русских общественных организаций и на роль арбитра в спорах партий, ориентированных на русского избирателя. Я в эту достойную Остапа Бендера идею Казакова не верил с самого начала, но если друзья «штабисты» просили, оказывал им посильную помощь. Тем не менее, я оказался единственным из приглашенных депутатов, который на этот съезд не пришел. 21 сентября мне удалось выиграть иск Эдуарда Гончарова против Рижской думы, отказавшей ему в санкционировании еще апрельского открытого урока русского языка, собравшего 10 тысяч слушателей. А 22 сентября я был уже на брифинге «Комсомольской правды», рассказывая всей России о ходе латвийской «школьной реформы». 23 сентября суд должен был рассматривать мое собственное дело по организации и проведению несанкционированного апрельского марша 5000 школьников на Кабинет министров. В действительности я находился тогда внутри здания и, вместе с Плинером, в присутствии дюжины представителей СМИ, вел переговоры с Радзевичем. Выйдя из еще тогда не оскверненных приковавшимися людьми парадных дверей, я обнаружил, что толпа школьников окружила Кабинет министров, и ни они, ни полиция не знают, что делать дальше.Тогда я совершил вполне лояльный с точки зрения поддержания общественного порядка поступок, уведя всю эту молодую поросль обратно на Эспланаду. Но суд (несколько позже) признал-таки за мной телепатические способности, и присудил максимально возможный штраф. 23 сентября по моей просьбе суд был отложен, ибо Сейм в этот день рассматривал мои многочисленные поправки к Конституции и собственному регламенту.На заседание я примчался прямо с вокзала, и успел отметиться в дебатах. В частности, уличил Добелиса в незнании истории Первой республики, когда, как и во внесенном мною предложении, депутаты имели право выступать и на русском языке.Жаль, конечно, что в Москве побыл лишь от утреннего до вечернего поезда. Но с Казаковым встретиться успел, и даже доверенность от него получил на защиту его чести и достоинства по иску к тогдашнему премьеру.Увы, свои «честь и достоинство» Саша проявил в полной мере осенью уже 2006 года, когда за неделю до выборов с экранов ПБК вещал в фильме неизвестного происхождения о том, как ЗаПЧЕЛ – де «сдал» русские школы.Я не хочу здесь полемизировать о наших тогдашних провалах и успехах, равно как и о влиянии нашей борьбы на последующую судьбу образования на русском языке. Хочу лишь сказать о том, что тогдашнему поколению школьников уличные уроки борьбы за свои права пригодятся в жизни еще не раз. К примеру, тем пяти, окончившим за истекшие пять лет элитные российские вузы, и попробовавшим свои силы летом этого года в списке Татьяны Жданок.Одна из них известна грамотным мониторингом последствий «реформы» и полемикой с мэром Риги, а другой – из тех самых «приковантов». Еще подрастут ребята, и можно смело браться за мемуары. Владимир Бузаев