Штаб защиты русских школ, официальный сайт
Штаб защиты русских школ, официальный сайтЕсли вам привелось с утра пойти в какое–нибудь присутствие (департамент, управление, отделение и пр.) и там о чем–то хлопотать, то, считайте, день полновесно испорчен. И не только день — гарантирована бессонница, будете на ночь глотать снотворное или теплое молоко, а перед глазами — все этот тип за начальственным столом, его физиономия, жесты, голос… Боже, как он смотрел на вас, как разговаривал, к тому же вы еще и «негр» с фиолетовым паспортом и говорили по–русски. И вам этой нудной ночью будет казаться (тем более что вы ничего не добились), что нет на свете ничего досаднее, ущербнее и непроходимее современного нашего чиновника. И еще горше от того, что чиновник этот нередко — молодой человек…Он смотрит на вас, просителя, уничижительно, свысока — он так на любого смотрит, а уж на «негра» с особенного «высока». Он чувствует над вами полное превосходство — ваша ничтожность подчеркивается не только самим фактом просительства, а и тем, что вы — абсолютный тупица в вопросах законодательства, профан в юриспруденции. Ну а для того ли он тут сидит, чтобы каждой бестолочи объяснять азы? Он должен заниматься ДЕЛОМ: подписывать или не подписывать разные бумаги и ставить вам условия. Вам понятно? От вас требуется то–то и то–то, и сроки — такие–то. Все, точка, до свиданья! Кто там следующий… Как тут не усомниться очередной раз, что ты и он — человеки, венец и чудо природы?..Особенно запомнился мне один молодой юрист из домоуправленческой фирмы. Мы с женой были без работы, накопился угрожающий квартирный долг, нас предупредили о выселении. И вот что я услышал от этого юриста:— Советские времена давно кончились! Вы понимаете, что от ваших выплат зависят наши зарплаты? Или мы из–за вас должны ничего не получать?.. Вы живете на этих метрах по сути бесплатно, а другие с удовольствием бы заняли вашу квартиру и готовы добросовестно платить… — И так далее.Все мои пояснения–обещания глухо растворялись в воздухе. Этот перезрелый юноша был субтильного сложения, костюм, хоть и дорогой, но сидел на нем мешковато, зато галстук с янтарной булавкой–брошкой смотрелся безупречно. Молодой чиновник бесспорно упивался своей властью и моей беспомощностью, а заодно, возможно, мстил за то, что вышла промашка в выборе костюма.— В общем, даю вам двухмесячный срок. Зарабатывайте, занимайте — дело ваше. Не уложитесь — ничем помочь не смогу…Конечно, мы «не уложились». И юрист направил иск в суд, потому что «другие с удовольствием заняли бы нашу квартиру»… Он, стало быть, уже нашел этих «других», а они — его…Суд пожалел — дал отсрочку чуть ли не на год. Мы напряглись до предела, экономили на чем могли. И долг стал медленно убывать — увы, слишком медленно… И вот назначенный срок подошел, и мы снова — перед лицом Фемиды. Женщина–судья (дай ей Бог здоровья!) внимательно нас выслушала, оценила, похоже, наши старания и дала еще полгода отсрочки. Юристу это не понравилось, он то и дело вскакивал: «Ваша честь, ваша честь!.. Но как же…» На нем был тот же мешковатый костюм; при этом почему–то слишком короткими оказались брюки — выше щиколоток (раньше я не замечал); когда судья к нему обращалась, он быстро вскакивал, руки по швам, кланялся: «Ваша честь!.. ваша честь!..»На счастье, жена получила работу, потом — и я, и через полгода долга осталось 56 латов. И судья сказала юристу:— Может, заберете свой иск? Видите — люди стараются.— Ваша честь! — Он вскочил. — Нет, знаете… Какая гарантия? Через месяц, не исключено, они опять…— Ясно, — кивнула судья…Через месяц мы принесли ей бумагу, что долга нет. Юрист был разочарован.— Что, вчера, наверно, последние заплатили?— Нет, — сказала судья, — две недели назад. — И нам: — Поздравляю!Ну бывают же такие удивительные судьи! Ах, как нам повезло!— Буратино, — сказала жена, когда мы, счастливые, вышли в коридор.Я не сразу понял, и она кивнула на вышедшего из зала и важно прошагавшего мимо нас юриста в коротких штанах. Мы засмеялись. Он оглянулся, поморщился. И мне пришли на память слова одного мудрого человека: смеха боится даже тот, кто ничего не боится…Этот чиновник помнится мне, так сказать, во всех подробностях. Ну как же, думаю я, такому можно доверять судьбы людей? И его возрастной максимализм, скорее всего, ни при чем — вон, 30–летние министерствами командуют, а с Наполеоном воевали 25–летние русские генералы. Не в молодости дело, а в натуре — это тип такой, таким его сделали, он стал востребованным. А такие, как наша судья, — в меньшинстве.