Штаб защиты русских школ, официальный сайт
Штаб защиты русских школ, официальный сайтВ Латвии права человека не нарушаются, а этнических проблем и проблем интеграции нет, уверяют нас власти. Директор Латвийского центра прав человека и этнических исследований Илзе Брандс-Кехре считает иначе: на этом «поле» проблем в избытке, и они не решаются, а загоняются в тупик.Русский помогает в работе- Наш центр не получает денег от государства. С одной стороны, это хорошо — иначе бы нам диктовали, что делать и к каким выводам приходить. С другой — это показатель того, как государство относится к общественной организации, которая занимается проблемами интеграции, правами человека вообще и нацменьшинств в частности. Несмотря на то, что многие уверены, что западные латыши должны быть националистами, я другая. А потому многие, как говорят русские, меня на дух не принимают. Но мне важно показать, что и в латышской среде есть нормальный демократический голос. — Не потому ли вас на дух не переносят, что вы отстаиваете права русских и, в отличие от г-жи Друвиете, говорите с русским журналистом на его родном языке? — Русский язык я учила в университете, много читала о России. Я рада, что освоила великий и могучий язык. Так мне работать намного легче. Ведь хочет того кто-то или нет, а Латвия двуязычное государство, и игнорирование языка межэтнического общения несерьезно. — Вы воспитаны на западных демократических ценностях. В какой мере Латвия подтверждает ваши представления о демократии? — За 10 лет, что я прожила в Латвии, страна сильно прогрессировала. И тем не менее как существовали политики в своем мире, а избиратели в своем, так и существуют. Нет даже намека на диалог. Интерес к избирателям власть проявляет лишь в канун выборов. Какая ж это демократия? Это диагноз неразвитого гражданского общества. Вероятно, политики не хотят, чтобы люди осознали важность своего участия во всех процессах — политических, социальных, экономических. Они, должно быть, боятся, что своими протестами избиратели смогут повлиять на ситуацию. Но если протестов не будет, политики так и не научатся отвечать за свои дела и не поймут, что надо работать вместе с людьми. — Так были протесты — против школьной реформы, но власть их игнорировала. — Вопрос о школьной реформе очень тревожный. Ведь никто из «реформаторов» не озаботился качеством образования, не обеспечил позитивные мотивации изучения латышского языка. А откройте учебники — там почти нет вопросов о русских, нет русских имен, фамилий, характеров. Это же иллюзия, что мы живем в мононациональном обществе! Надо, чтобы межкультурные связи развивались уже в школах, чтобы пробуждался взаимный интерес, а этого нет. Боюсь, как бы нам не получить поколение, со школьных лет впитавшее противоположные лозунги: «Русские идут!» и «Латыш, не сдавайся!». Дети должны расти вместеСейчас я выскажу мысль, которая вряд ли понравится русскому обществу. Если у нас сохранится разделение на русские и латышские школы (пусть даже русский и латышский в них преподаются на высшем уровне), то это будет некоторая сегрегация. Дети должны расти вместе. Для этого, может быть, нужны смешанные детские садики или летние лагеря отдыха. Не надо бояться, что дети утратят свой менталитет, ассимилируются. Ребята, получившие образование в школах Англии или Германии, не становятся англичанами или немцами, они остаются русскими или латышами. Так почему русские дети, окончившие латышские школы, ассимилируются? — Изучение проблем интеграции, этнополитики вам не заказывали. Насколько востребована ваша работа? — К нам прислушиваются, если речь идет, например, о правах заключенных. Их проблемы могут быть решены путем увеличения финансирования. И практически не слышат, когда речь идет о таком чувствительном вопросе, как права нацменьшинств, где требуется предпринять политические шаги. Но важно, что наш голос — голос представителей не национального меньшинства, а титульной национальности, которые озабочены проблемой, — звучит. — Власть, как правило, сводит интеграцию к одному — овладению госязыком. Но ведь это процесс двусторонний: человек должен чувствовать заинтересованность государства, его поддержку, быть уверенным, что он станет членом общества равных возможностей. — Оценивать степень лояльности знанием госязыка — это искусственный и эмоциональный подход, а объяснять это заботой о сохранении латышского языка — провокация. Я не понимаю, почему вопрос языка так обострен, ведь для интеграции мало лишь знать госязык. Да, латышский знать надо, но надо знать и русский, английский… Мы слишком много думаем о прошлом, а ведь это всего лишь один из вопросов, который надо обсудить. Чтобы участвовать в мировых процессах, надо мыслить более широко, а не по-хуторски. С таким мышлением не интегрироваться в Европу. Из конвенции сделали абсурд- С интеграцией в Европу у нас действительно может выйти накладка. Ведь наша страна не хочет признавать общеевропейские документы, в частности, ратифицировать Рамочную конвенцию по правам нацменьшинств. — Из Рамочной конвенции, к удивлению Европы, сделали комедию абсурда. Ну не абсурд ли усмотреть в общеевропейском документе угрозу латышской нации? В нем же обозначены лишь принципы и процессы. Конвенция закрепляет только то, что уже есть в демократическом обществе. И в интересах общества гарантировать права меньшинств — только так мы сможем жить вместе. Я не вижу ничего страшного в том, что пожилому человеку в социальном отделе все объяснят на понятном ему языке. В банках же с вами готовы говорить на любом языке. Блокируя ратификацию Рамочной конвенции, политики демонстрируют не самое доброжелательное отношение к нацменьшинствам, тормозят натурализацию. Но если правые и левые радикалы не будут исповедовать принцип «чем хуже, тем лучше», то тогда они останутся не у дел — им же больше нечем завлечь избирателя. Тут важно, как мы сами хотим жить, как ведем себя в условиях навязываемого раскола. Мы должны много работать над этим. Возможности для этого у нашей организации есть, и есть возможности, предоставляемые Европой. Занятая нами позиция в вопросах интеграции общества полностью соответствует той, что исповедуется на Западе. Там накоплен огромный опыт. Грех его не использовать! К сожалению, до сих пор мы упорно учимся на своих ошибках… СправкаЛатвийский центр прав человека и этнических исследований создан в 1993 году Фондом Сороса. В настоящее время финансируется Евросоюзом, средства на исследования поступают также из Швеции, США, Великобритании. Латвия в финансировании работы центра не участвует. ДосьеИлзе Брандс-Кехре — политолог, директор Латвийского центра прав человека и этнических исследований. Родилась в Швеции, в семье латышских эмигрантов. Училась в Швеции и Швейцарии. В 1991 году окончила Колумбийский университет (США), специализировалась по советологии. В ноябре того же года в составе рабочей группы впервые приехала в Ригу на три месяца. Здесь встретилась со своим будущим мужем, в 1993 году вышла замуж и с тех пор живет в Латвии. Работала исследователем в возглавляемом тогда Нилсом Муйжниексом Латвийском центре прав человека, а после его ухода в правительство в 2002 году заняла пост директора.